ЗВУКОВАЯ АРТЕЛЬ : Кайд - Город Понедельник (История Джинсовой Компании)Главы 9-13

Кайд. Город Понедельник (История Джинсовой Компании). Главы 9-13.

IX

Город Дорог, кем-то проторенных,

Шёл в полный рост –

Просто было просторно...

(Авт.)

Новых персонажей будет немного. Я выбрал слишком короткий отрезок времени; мало места для новых героев. За этот промежуток и так произошло слишком много всего. Если помните предисловие, там был такой разворот – рассуждения на всякие глобальные темы. Наделив себя статусом творческого наблюдателя, я не пытался создать ощущение фундаментальности и намекнуть на свою причастность к эпохальным переменам. Просто надо было с чего-то начать. Да, это экскурс в недавнее прошлое. Я вас приглашаю туда, но не затем, чтобы разобраться в настоящем. Это настоящее совсем скоро станет именоваться сначала недавним прошлым, а потом...

И ничего, по большому счёту, не изменится. Появятся новые средства телекоммуникаций, кто-то слетает на Марс, кто-то погибнет ещё на одной гражданской войне, у кого-то родится сын или дочь. И детишки, которым назначено жить в этом, или другом обозначенном геограницами пространстве, прочтут эту книгу. Они полюбят друг друга, новые мальчики и девочки; будут назначать свидания в том же самом кафе, где проводили время мои персонажи или в каком-нибудь диско клубе; они будут жить в этом городе. Может случиться так, что город переименуют. Я умышленно не стал его называть на этих страницах. Ведь Государство, в котором мы жили, уже не Советский Союз. И мы уже не мечтаем вернуться в ту Страну, как не мечтаем отправиться на Луну.

А сейчас мне подумалось, почему бы не отступить от придуманных мною в самом начале правил? Может, так интереснее будет? Честное слово, нет желания самоувековечиться – мол, жил когда-то в этой Столице, пытался что-то сотворить. Просто, вспомнились рассуждения на эту тему ещё одного моего приятеля, режиссёра, снявшего несколько художественных картин. Он тоже обитает в этом пространстве, рядом с персонажами джинсовой компании. Когда я оказался на рабочем просмотре одной из его картин, у меня целых полтора часа было ощущение полёта. Нет, не наркотического кайфа, а странного полета без крыльев – над городом, в котором живу. Как будто вышел из телесной оболочки и стал наблюдать за теми, кто здесь, подо мной. И ты не знаешь, как у них там всё будет происходить и складываться, и у тебя нет желания вмешиваться в то, что там внизу творится; ты просто не имеешь на это права; не имеешь права резать и монтировать плёнку так, как тебе этого захочется. Всё будет только так, как это сделал режиссёр. За ним последнее слово. А ты скоро вернешься сюда, и дальше – делай, поступай как Бог на душу положит.

Название города в переводе с одного из восточных языков – Понедельник. Интересно, что почти во всех религиях Понедельник считается не первым, а вторым днём недели. А на языке той Страны, в которой обитала джинсовая компания, если переводить, что называется, по слогам, это тот день недели, по которому именован город, не что иное, как Второе Воскресение. Повторюсь: это всего лишь замечание, наблюдение, мысль моего приятеля-режиссёра, который снял картину, тоже про город-Понедельник.

И ещё одно романтическое примечание: здесь, на этом самом месте был перекрёсток торговых путей, и по понедельникам проходила ярмарка.

Друг-поэт придумал такое словосочетание: Город Дорог. Это по-русски. А раньше здесь писали арабской вязью, справа налево. Эту фразу (город дорог) как не читай, получится одинаково. Правда, похоже на песочные часы или на такой вот значок ? – символ вечности?

Мы входили в эпоху рыночной экономики; нас туда толкала жизнь. То, что сейчас называется дилерством, розничной торговлей и т.д., в то время именовалось спекуляцией. Это было время дефицита информации и всеобщего идиотизма. Сейчас информационный вакуум более или менее заполнили, а вот идиотизма меньше не стало. Глупости, почему-то, не бывает мало, её всегда в избытке. Но, речь не об этом. Все хотели носить американские джинсы, от школьника до академика, но этих штанов с медными заклёпками, пошитых из простой хлопковой ткани и окрашенных нестойким красителем, в магазинах не было, их не шили на фабриках, хотя хлопка было – завались. Джинсы везли из заграницы. Не хватало косметики и приличных духов, не было итальянских плащей. Были только вещи отечественного производства, которые следовало либо перешить перед тем, как надеть, либо не надевать вообще. Но, "есть спрос – будут предложения". В Республику охотно ехали туристы из за рубежа. В основном, это были поляки и чехи, иногда турки, и уж совсем редко, какие-нибудь англоязычные ребята.

Наш новый бизнес возник стихийно. В городе была одна приличная гостиница Интурист, носящая, разумеется, название самой Республики. В гостинице был неплохой ресторан и два бара. Один из баров валютный (там делать было нечего), второй облюбовали мы. Туда пускали не всех, но лазейки можно было найти, в крайнем случае, подогреть швейцара. Мы повадились ходить в этот бар, потому что там был неплохой сервис; во-вторых, не было всякой левой публики (то есть, чисто и спокойно). Но за сервис приходилось платить, а студенты – народ небогатый.

- Достать деньги не так сложно, - размышлял вслух Арт, крутя в руках шарообразный бокал с коньяком на самом донышке, - Просто, надо что-то придумать.

- Товар – деньги – товар, - изрёк я, - Всё придумано до нас. Только производить нечего, придётся спекуляцией заняться, так что ли?

- Какая разница, как это называется? Спекуляция существует лишь потому, что эти чайники не могут насытить рынок. Самые простые штаны*(29) на Западе стоят 15 долларов. Levi's гораздо дороже, хотя на вид и, возможно, по качеству – никакой разницы с джинсами другой фирмы. Все европейские магазины завалены текстильной продукцией цвета индиго и никто не жалуется, что две куртки одного цвета, но с разными лейблами и пуговицами стоят по разному. И даже напротив, берут то, что подороже, потому что это trade mark*(30), и потому, что есть спрос. Там этой джинсы – завались. Чтобы заработать на штаны, простому трудяге в Америке надо час-полтора кирпичи на стройке потаскать. Попробуй, скажи, что у нас академик за месяц получит эквивалент цены одной пары Levi’s или Lee Cooper, долго будут смеяться.

- Давай прикинем, на что спрос здесь, кроме джинсов, - предложил я.

- О, тут социологический опрос проводить не надо, список бесконечный. Есть поляки, они везут всё, что продаётся. Они рынок знают, на них и надо полагаться. Единственное, что требуется – узнать цены, по которым товар уходит с рук, сделать скидку на то, что придётся всё покупать и сдавать оптом. Остальное зависит от того, как сторгуемся. Полагаю, что со сбытом проблем не будет; надо ориентироваться на женский товар и на вещи универсальные, типа штанов, сигарет, косметики.

- Как ты собрался начать?

- Давай подумаем. - Артур допил коньяк, поставил бокал. - Во-первых, нужен ты со своим английским, хотя многие поляки и турки говорят по-русски.

- Здесь опасно шарахаться, я слышал, что на каждом этаже есть кагэбэшная комната. Ты что, собрался стучаться в номера и спрашивать, что они с собой привезли? У меня другая идея. У Сталинки подруга работает в reception*(31). Она недавно иняз закончила.

Девушку звали Марина. Ей ещё редко доверяли водить группы в качестве гида-экскурсовода. В основном её работа состояла в том, чтобы регистрировать туристов. Девушка была бесхитростная, но, в некотором смысле, честолюбивая. Одержимая желанием сделать карьеру, она помимо немецкого пыталась освоить французский и английский. А мечтала инязовская выпускница, ни много, ни мало – устроиться стюардессой на международные авиарейсы.

Марина при первой встрече забеспокоилась:

- Ребята, вы поосторожнее. Наверное, заметили, что в баре всегда есть двое-трое как-бы завсегдатаев. Чтобы не примелькались, их меняют каждый месяц. Точно известно, что у них досье на тех, кто появляется в гостинице чаще обычного. Они эту информацию по вахте передают. Вы, наверняка, здесь так уже зарисовались...

- Лучше будет, если мы прикинемся, что с тобой вообще не знакомы, - сказал Артур.

Мы решили ограничить посещёние бара только теми днями, когда Марина была на дежурстве. План был прост: девушка заранее выписывала на листочек номера, в которых поселились поляки. Часам к пяти у туристов заканчивались экскурсии, и мы поднимались на этажи, следуя прямо в комнаты, обозначенные в миниатюрной записочке, заведомо полученной Дженни от Марины; девчонки встречались либо на улице, либо Дженни подходила к стойке администрации, яко бы позвонить. Бродить по этажам всей толпой было неразумно, поэтому мы делились на пары – Арт с Сэмом шли наверх, мы с Джейн сидели в баре. Или работали в других комбинациях.

Для поляков это был обычный бизнес, они торговали всем, что только можно было сбыть в Союзе. Мы освоились в ценах и научились торговаться, заходя в номера, изображая полное безразличие к шмоткам, разложенным на столиках и кроватях маленьких интуристовских номеров. Очень скоро научились различать фирму от турции*(32). Почти сразу мы обрели своих клиентов, появились даже перекупщики. Выгоднее всего было покупать косметику – эти небольшие блестящие коробочки почти не занимали места, а духи в оригинальных флакончиках расходились, что называется, на ура. Через месяц мы сами приоделись, каждый обзавёлся новыми джинсами и целым набором всяких безделушек.

- Мне это поднадоело, ребятки, - однажды заявил я, - Вместо того чтобы идти на репетицию, приходится торчать в кабаке.

- Кайд, делай свой выбор, - сказала Джейн, - Ты говорил, у твоего приятеля японская гитара. Сколько она стоит?

- Тут ты права, - сказал Арт, - Но последнее время мы пропиваем больше, чем зарабатываем.

Мы действительно обнаглели и стали появляться в баре чуть ли не каждый день, забыв про уговор работать только в дни Марининого дежурства.

Однажды к нам подсел кагэбэшник. Арт с Дженни работали наверху, мы с Сэмом пили кофе, на большее в тот вечер денег не было, только сигареты и кофе. Парень не стал долго ходить вокруг да около. Сначала притворился захмелевшим, потом, видимо, рассудил, что и это не обязательно.

- Ну, и как работа?

- Мы студенты, - прикинулся я.

- У студентов потребностей больше, чем у работяг. Сколько в месяц получается?

Я аккуратно наступил под столом Сэму на ногу. Незнакомец, похоже, и это заметил, заулыбался. Раньше мы его тут видели всего раза два.

- Ладно, давай без дураков. С вашим стрёмным бизнесом вас повязать – не фига делать. Не думаю, что вы на этом круто зашибаете.

- А речь-то о чем? - ляпнул Сэм. Он действительно не догонял, что происходит. Опять, как говорится, позднее зажигание.

Боец невидимого фронта вдруг сделался серьёзным, выдержал паузу. Одет он был, кстати, обычно; походил, скорее, на молодого инженера, выпускника какого-нибудь факультета политехнического института с военной кафедрой, нежели чем на сотрудника КГБ.

- Нас не интересуют эти торгаши из Польши и Чехословакии. Настоящие шпионы сюда наведываются редко. У тебя, парень, кажется, неплохо с английским? Ты думал о том, чем дальше заниматься? Я имею в виду – по жизни?

Марина рассказывала, что когда её принимали на работу, с ней проводили собеседование. Разговаривали с ней в таком же тоне; пришёл дяденька лет сорока в сером пиджаке и долго с ней разговаривал, задушевно так.

- Ладно, товарищ, я понял, о чём ты...- начал я.

- Да нет, - бесцеремонно перебил кагэбэшник, - Мы же не при Брежневе живём. Никто вас не собирается так примитивно вербовать. - Он по идиотски засмеялся. Мне снова показалось, что он пьян, причём изрядно. - Скажи мне, в чём разница между шпионом и разведчиком?

- Шпионы - в Америке, - отозвался Сэм.

- Правильно. Только, по большому счёту, разницы никакой. И те и другие зарплату получают. А информацию всегда продавать будут, при любом режиме. Перестройка открывает новые возможности, и если ты не дурак (он обращался не к Сэму, ко мне), подумаешь, о чём я тут говорил. И объясните своим друзьям, вон они идут, с двумя пакетами. Кстати, никак не могу понять, эта сероглазая блондинка – твоя или твоего приятеля? Не буду вам мешать. - С этими словами парень удалился к самому крайнему столику, за которым сидели в строгом костюме дяденька лет сорока и девушка, совсем молоденькая. Девушка была местной начинающей путаной – ещё одно веяние пресловутой Перестройки.

- Уходить огородами не стоит, - пояснил я, отвечая на вопрос Дженни о том, кто это с нами только что был, - Но дорога сюда нам пока заказана.

X

Через пару дней объявилась Лолита. Оказывается, после поездки в Прибалтику папик отправил её к маминым родственникам в Питер, где она провела остаток лета и почти половину сентября. "Всё равно, папуля справку сделает, - сказала Лоли, - с учёбой проблем не будет. Я ему скандальчик устроила, заявила, что не хочу в эту жару. У меня там брат двоюродный. Если бы не являлся мне кузеном, я, пожалуй, вышла бы за него замуж. Целыми днями меня развлекал. Галантный такой". "Снова ты за своё, - вздохнула Джейн. - И чего тебя так туда тянет – замуж?"

Я решил отправиться в гости к Корине. Давно помышлял об этом, а поводом послужила та половинка тетрадного листа, которую я обнаружил в кармане своей куртки; там был записан адрес.

Я встретил её выходящей из подъезда. Корина шла в магазин. Она была в том же самом ситцевом халатике, в лёгких туфельках.

- Ой, привет! Ты ко мне?

- А разве в твоём доме есть другие симпатичные девушки?

- Вообще-то есть, но не уверена, что они тебе тоже свои адреса оставляли.

- Я так похож на Дон Жуана?

- А кто тебя знает? Может, ты уже стал знаменитым.

- Если бы стал, они бы сами за мной бегали. Логично?

- Вполне. Пройдёшься со мной до магазина? Потом погуляем. У меня тут любимые места есть, обещаю тебе экскурсию.

В двенадцатом часу ночи после того, как прошлись по всем окрестным Корининым местам, мы всё ещё сидели на скамейке у библиотеки.

- Не волнуйся, мои беспокоиться не будут. Папа на дежурстве, а мама думает, я у подружки, и знает, что у неё телефон не работает, - сказала Корина.

- Так у тебя ведь тоже нет телефона.

- Недавно поставили. Папа был против, но его начальство обязало.

- Он у тебя правда там работает?

- Правда, - с улыбкой ответила Корина, - Мало кто об этом знает, а когда узнают, начинают задавать самые дурацкие вопросы.

- Я не буду.

- Да нет, задавай, если хочешь. По поводу моей национальности, например. Ты знаешь, что по отцу у меня фамилия Бильман? Хотя, в паспорте я Васильева.

- Мне, действительно, нет дела до твоей фамилии. Несколько Пророков, наиболее почитаемых во многих религиях, в том числе Иисус, были Иудеями. Все Русское Православие держится на Ветхо и Новозаветной идеологии. Сложно понять, почему потомки Израильтян подвергались таким гонениям – и в Европе с древних времён, и на Руси, до сих пор.

- А ты читал все эти религиозные книжки?

- Конечно, не все. Но кое-что освоил. Ты знаешь, там много противоречий – например, в Ветхом и Новом Заветах.

- Прости, я не знаю, что это.

- У Иудеев была такая объёмная книжка, её называли Талмуд. Своего рода сборник писаний Пророков; некоторые из них были правителями Израильских племён. Они были провидцами и общались с Космосом. Кто-то из них предсказал рождение Мессии – Спасителя Человечества. Христос стал воевать с лицемерными Фарисеями, которые трактовали Писание как им было выгодно. Духовным лидерам Израиля не понравилась философия молодого Учителя, Его обвинили в подрыве устоев государства и подстрекательстве к беспорядкам. Израиль был во власти Римских легионеров. С согласия одного из представителей этой власти, прокуратора Понтия Пилата, Иисуса отправили на крест вместе с двумя разбойниками.

- Ты так рассказываешь, прямо как исторический фильм.

- А так оно и было на самом деле. Христос – исторический персонаж; Он проповедовал всего три года, но оставил после Себя фундаментальное философское учение. А четыре Евангелия, (в переводе с греческого это Благая Весть), были написаны его учениками, Апостолами. Канонических Евангелий всего четыре, а вообще, я слышал, их более шестидесяти – всяких интерпретаций, написанных в первые века нашей эры. Все они повествуют о рождении Спасителя, чудесах, которые Он творил, о Его воскресении.

- А нам в школе говорили, что религия это плохо.

- "Религия - опиум для народа" - я тоже согласен с этим изречением основоположника Марксизма. Только не стоит путать Веру с религией. Вера это то, что у человека в душе, религия – инструмент для управления обществом.

- Всё это очень интересно, - сказала Корина. Она выглядела очень задумчивой. - Мне бы хотелось познакомиться с каким-нибудь Пророком. Сейчас такие есть?

- Наверное, есть. Только в настоящее время сложно придумать что-нибудь новое. И ещё, это тоже из Библии: "Нет Пророка в своем Отечестве". Так что тебе надо ехать за границу.

- Это как?

- Иисуса погнали из собственной деревни когда Он стал объяснять по-новому Ветхий Завет, то есть, Талмуд. Пришлось Ему идти в Иерусалим с учениками, в большую столицу. Хотя там учителей-проповедников такого рода в те дни было с полсотни; все чего-то изобретали. Это было время синтеза супер древних религий – Зороастризма, Буддизма и других. Новый Учитель стал говорить притчами, чтобы всем понятно было – большая информация для маленькой головы.

- А Ислам появился позже?

- Да, конечно. Причём на основе Ветхого и Нового Заветов. В Исламе много всяких течений. Некоторые из них весьма агрессивные. Но это вполне объяснимо; я же говорю, это инструмент для управления обществом. Религия проходит свои стадии развития. С Христианством было нечто подобное. Вспомни учебник истории – крестовые походы, поголовное обращение в веру, скажем, индейцев Южной Америки.

Корина внимательно слушала. Мне стало смешно.

- Слушай, уже первый час ночи, а мы с тобой тут о религии.

- Ёлки-палки, а я и не подумала! Как ты домой теперь доберёшься?

- Пойду знакомиться с твоей мамой, пусть она мне на балконе постелит.

- Не иронизируй, - серьёзно сказала Корина, - вполне разумная мысль.

- Ещё более разумная – поймать такси.

XI

Так вот Осень целый день

Вешает свои афиши,

И вода стекает с крыши,

Навевая грусть и лень

(Авт.)

Мне не нравилось это время года. Потому, что кончался праздник. Сентябрь тащил за собой проблемы – учёба, суета, загруженность. Здесь тепло в сентябре, в этой восточной Столице. Здесь тепло до конца осени. И осень длится ровно столько, сколько ей положено по календарю, с сентября по декабрь. Зимой хорошо только в горах, где-нибудь высоко на плато, где можно покататься на лыжах или на пластиковой плёнке. А в городе зима ненастоящая. Дожди начинаются в конце октября, а то и в ноябре.

Походы в горы были, пожалуй, любимым занятием джинсовой компании. В конце сентября в горных ущельях спокойно и тихо. Речки мелеют и превращаются в ручейки, в горных рощах всё усыпано жёлтыми листьями чинаров. Там, в горах много грецких орехов. Там очень красиво. У нас было любимое ущелье. Надо было ехать на север от города на автобусе километров двадцать, потом идти пешком, ещё километров семь-восемь. Весной ходили на водопад, осенью, не так далеко, чуть поближе. Останавливались в низине, у речки под чинарами. Дрова собирать было просто, сухие ветки лежали прямо под ногами. Уезжали на выходные, иногда с пятницы, возвращались в воскресенье под вечер. Ставили палатку и развлекались – как могли и как хотели.

У Вадика было ещё одно пристрастие – охота. За какие-то бешенные деньги он приобрёл ружьё ручной работы; естественно, брал его с собой. Оружие легко разбиралось, и у нашего охотника были нужные лицензии. Он потратил много времени и нервов пока собирал справки, лицензии. Он всегда мечтал подстрелить дичь – куропатку или кабана, и был один такой помешанный; остальные члены компании предпочитали стрелять не в птичек и дикобразов, а по консервным банкам. Наш друг негодовал оттого, что не понимают его азарта и раздражался, что мы по ночам громко горланим песни у костра, когда он в трёхстах метрах от палатки на тропе подстерегает добычу.

В одну из таких поездок я пригласил Корину. Она, после недолгих колебаний, согласилась. Причина нерешительности, собственно, заключалась в том, что девушка не знала, как к этому отнесутся родители. Но к тому времени, я и Вадик познакомились с её мамой. Та оказалась вполне лояльной тётушкой, и отпустила с нами дочь. Я был этому безумно рад.

- Кайд, ты точно сдвинулся, - заявил Вадик, когда мы выходили из Корининого подъезда.

- В каком смысле?

- Глянул бы ты на себя со стороны.

- И что?

- Нет, у каждого, конечно, свои прибамбасы, но... Ты что, в натуре влюбился?

- Допустим. А чем тебе девочка не нравится?

- Девочка классная, только у вас вряд ли что получится.

- Это ещё почему?

- Во-первых, вы с ней ровесники. Во-вторых, ей ещё в куклы играть. Она книжки читала только по школьной программе и, наверняка, ни одного порножурнала ещё в руках не держала. В третьих, в самое ближайшее время у неё появится потребность общения с каким-нибудь тридцатилетним мэном, возможно, женатым. Знаешь, такие имеют незаурядную способность быть экстра-обходительными и супер-галантными. И ты будешь страдать и писать стихи о неразделённой любви. Если идёшь на это сознательно, ради встряски, так сказать, тогда – вперёд. А если – как бабочка на лампочку, смотри, подпалишь крылышки.

- Не знаю, Вадик, по-моему, она классная.

- Вот-вот, только эмоции... Ах да, конечно же, чувства, много чувств! - не унимался приятель, - Под этим никакой основы! Подумай, что будет через год – так и будешь в кино её водить?

- Зачем обязательно в кино?

- Попробуй сказать, что собрался жениться.

- Да нет, глупость конечно. - Я никак не мог взять в толк, чего это мой друг так завёлся? Он уже действовал мне на нервы.

- А тогда что?

- Пока не знаю.

- Ну-ну, пиши песни.

- Песни не пишут, сочиняют.

- Вот ты уже и насочинял.

Арт, Дженни, Сэм, Вадим, Боб, Корина и я собрались рано утром на северной окраине города, на той остановке, откуда автобусы отправляются по загородным маршрутам. Какое-то время нам пришлось ждать Наташу, которая приехала с девушкой по имени Наргис. Вообще-то, Наташа предупреждала, что приедет не одна; ещё она говорила, что очень хочет познакомить Вадима со своей подружкой, хотя Вадик её об этом не просил.

Мы сошли на девятнадцатом километре от города. Солнышко ещё не скоро должно было выйти в зенит, но уже стало припекать. Нам предстояло преодолеть два трудных подъёма по ущелью. Как подобает джентльменам, мы отобрали у наших дам весь груз – пластиковые пакеты, сумки; всё рассовали по своим рюкзакам, что не поместилось взяли в руки. Таким образом, девочкам была предоставлена возможность не делать ничего, кроме как заниматься созерцанием окрестных красот и беречь силы на приготовление ужина. Пять парней шли как гружёные вьючные лошади, но останавливались редко, и никто не смел жаловаться.

Требовалось не более двадцати минут для того, чтобы поставить палатку и развести костёр, у нас была сноровка в этих делах. Но перед тем, как всем этим заняться (такая у нас установилась традиция), каждый из парней должен был раздеться, искупаться в горном ручье, и немедленно выпить стакан хорошего вина. Это был ритуал. Потом приступали к своим неписаным обязанностям. Из девушек только Дженни была завсегдатаем в наших горных походах. Был у нас такой негласный уговор: если подруга приехала в горы только отдыхать, в следующий раз её с собой не брали. Каждый в состоянии был вымыть посуду и приготовить что-нибудь на костре. Но тут как в первобытном племени – разделение труда. Мы тащим вещи, ставим палатку и собираем дрова. Вы, славные красавицы, будьте добры, приготовьте что-нибудь, и, по возможности, вложите в это частичку своей души.

В горах темнеет рано. Солнышко закатилось за хребет, вода в речушке чуть поднялась, мы приготовились к трапезе.

- Никто и не подозревает, что у девушки по имени Наташа сегодня день рождения, - сказал Боб, - Она уже большая, ей сегодня восемнадцать. Позволь, милая, спеть в твою честь!

- И ты от нас скрывала! - возмутилась Дженни.

Сэм вскочил, быстренько сбегал за палатку и принёс эдакую японскую экибану – несколько цветочков, укреплённых в замысловатой формы коряге.

Вадик полез за фотоаппаратом, чтобы запечатлеть сей торжественный момент.

- Нас сегодня разбудит веселье,

Звонкий смех, вино, полумрак

Нам давно надоело безделье,

Но сегодня все будет не так, -

запел Боба. Арт, Дженни, Вадик и я подхватили:

- Я под вечер напьюсь непременно

И поверь мне, что в этом есть смысл

Только так разрешают проблемы,

Вот единственно-здравая мысль

- Как здорово! Мне ещё никто песен на день рождения не дарил, - сказала Наташа, - Спасибо тебе Сэм за твой букетик. И когда ты только успел?

Корина сидела у костра совсем без настроения; я давно обратил на это внимание. Но не стал допытываться, в чём дело. Вскоре вино ударило в голову, Боба ощутил внимание аудитории и затеял петь пошлые куплеты с картинками, коих в его репертуаре было предостаточно. Корина присела ко мне поближе, я обнял её за талию.

- Тебе грустно?

- Нет, - тихо ответила она.

- Ты всё врёшь и обманываешь? - шутливо сказал я.

Кажется, девушка объявила бойкот. Вот пойми их – стараешься устроить им праздник, а в благодарность – с тобой не хотят разговаривать.

- Ладно, если посчитаешь нужным, расскажешь, что у тебя стряслось.

- Ничего у меня не стряслось! - В словах Корины чувствовалось настоящее раздражение.

"Спокойно, спокойно. Главное не заводиться", - сказал я про себя, и убрал руку с талии девушки.

- Бобушка, ты не обидишься, если мы попросим Кайда спеть что-нибудь светлое и печальное? – деликатно сказала Дженни.

- Давно пора, - сказал Боб, передавая мне инструмент, - Ladies and Gentlemen, позвольте представить Вам вокалиста и идейного генератора рок группы Пепел. Являясь автором и исполнителем песен, он активно участвует в нашем совместном творческом процессе, вносит неоценимый вклад в развитие рок'н’рольного искусства и, я бы сказал, вливает свежую струю романтики в репертуар вышеупомянутого коллектива.

- Попроще, Боба, а то мне прятаться от смущения некуда, - сказал я, подстраивая гитару.

- Бремя славы это тот груз, к которому так сразу не привыкнешь, - заключил Вадим.

Девушка Наргис, наша новая знакомая, возле которой вился Сэм, посмотрела на меня с нескрываемым интересом. Корина это заметила и уставилась куда-то в сторону.

У меня была заветная мечта: освоить фишки, которые используют в музыке Country. Прежде всего, быстрый чёткий гитарный перебор. Я долго и упорно тренировался, и немного в этом деле преуспел.

Отгремела первая гроза,

Гром весенний с тучей в небе спорил

У Корины карие глаза –

Глубже, чем Карельские озёра

У Корины сладкий голосок,

Звонкий, как ручей высокогорный

Загляну к подружке на часок,

У нее в светлице так просторно

Кудри у Корины – водопад,

Льющийся на мраморные плечи

Милая, я был бы очень рад,

Если б ты мне подарила вечер

Я приду с букетом алых роз

В час, когда закат янтарный тлеет

И о том, что я влюблён всерьёз

Я Корине рассказать сумею

Публика зааплодировала.

- Подождите, есть ещё куплет, - сообщил я.

И потом я буду целовать

Губы те, что слаще, чем малина,

Целовать и нежно обнимать

Девушку по имени Корина

- Вот, что любовь с нами делает! - театрально произнёс Вадик, - Стихи человек сочинил, музыку к ним написал.

- Вы это сами? - спросила Наргис, - А я думала, это Бёрнс.

- Я тоже так подумал, - сказал Арт, - Но, подражание – отнюдь, не плагиат. Просто, хорошая практика.

Корина никак не реагировала, длинной сухой веточкой ковыряла в угольках костра. Потом вполголоса сказала:

- Я хочу туда. У нас есть фонарик?

- Если ты не против... то есть, я хотел сказать, если тебя это не смутит, я тебя провожу.

Наконец Корина улыбнулась:

- Не смутит, то есть, я не против. - И протянула руку.

Я остался у дерева, вручил девушке фонарик, она отправилась чуть дальше. Вскоре возвратилась, разжала руку, на ладони у неё была маленькая флуоресцентная жемчужинка – светлячок.

- Вот, чудо природы. - Произнесла она это без восторга, просто констатировала, что такое имеет место быть на планете Земля.

- Маленькая электростанция, а днём – простой червячок. - Я обнял Корину за плечи. - Ну ладно, давай мириться, только расскажи, на что обиделась.

- Ты ещё спрашиваешь? - возмутилась девушка, - За всю дорогу словом со мной не обмолвился, а потом, как ни в чём не бывало со всеми любезничает... Прямо, сама обходительность! А эта Наргис – в глаза ему смотрит, каждое слово ловит, а он и рад стараться!

Я чуть не потерял дар речи. Она цветочки по дороге собирает, на птичек посматривает... Оказывается, надо было её развлекать, таща на подъём рюкзак и две неудобные сумки. А тут ещё её реакция на внимание со стороны девушки, с которой я сам первый день знаком. О'кей, лучше посчитать до десяти. Может быть, я не прав. Нет, не так, лучше с такой позиции: наверняка я не прав! Ищем компромисс. Классная будет картинка, если начну объяснять, что рюкзак тяжёлый. Пауза затягивалась.

- Девушка славная, я ведь стихи по дороге сочинял. - Это я залепил от неожиданности, но, должно быть, получилось у меня убедительно. В темноте Корина не могла видеть как я краснею. - Ну да! Со мной такое случается. Знаешь, как это бывает? – пришло что-то в голову, и если не записал, вспоминать бесполезно. Ручка где-то там, в рюкзаке. Не стану же я всех останавливать по причине, что вдохновение посетило.

Корина смягчилась, опустила глаза, положила руки мне на плечи.

- А песню про меня давно написал? И вообще, она про меня?

- И про тебя, и для тебя. Сомневаешься?

- А кто тебя знает? Может, у тебя ещё и Алина и Марина какие-нибудь имеются. Поменял имя и вперёд – с песней по жизни!

- Слушай, классная идея. Не будь эгоисткой. Это сколько ж девушек можно сделать счастливыми!

- Ах так, ну берегись! Я тебе отмщу, если узнаю, что с какой-нибудь Кристиной путаешься!

- Эта песня только про тебя, и твоя.

XII

С теми, кто пишет стихи, что-то происходит осенью – какая-то подключка. Умышленно не говорю с поэтами, просто с теми, кто пишет стихи. Нельзя при жизни человека называть поэтом. Сочинение стихов это такое особое состояние, которое сегодня есть, а завтра – непонятно, будет ли. Можно стать неплохим ремесленником, научиться рифмовать слова, обучиться стилистике и строчить поэмы на заданную тему. Можно считаться профессионалом и оставаться ремесленником. Режиссёр – профессия, поэт – состояние. Нельзя перманентно находиться в состоянии.

Случается за сутки написать два, а то и три классных текста (речь идёт о песенных текстах, то есть, упрощённых, стилизованных стихах), сочинить к ним достойную музыку и, в течение недели сделать с командой приличную аранжировку; даже записать песню на студии, выпустить на кассете и подарить друзьям. Можно сделать песню (две, или даже, три) за пару недель. А потом мучаться три месяца, и не родить ни строчки, как бы ни хотелось писать, сочинять.

А как понять, что сделал нечто достойное? Нельзя объяснить. Просто бывает, что-то цепляет, когда читаешь или слышишь сделанное другими, и летаешь, когда делаешь сам. Есть друзья, им надо верить; когда дышишь с ними одним воздухом, чувствуешь их оценку, она что-нибудь значит.

Кто творит, не просто медитирует. Я знаю людей, которые создавали то, что цепляло. И потом у них это могло пройти, и больше никогда к ним не возвращалось.

- Знаешь, Кайд, я усматриваю мистику в том, что эти творческие ребята умирают в самом расцвете сил, - сказала мне однажды Джейн, - Кого-то убивают, кто-то перебирает с дозой, и так далее... Но все эти парни – Есенин, Маяковский, Моррисон, Дженис Джоплин, Высоцкий...

- Я об этом думал. А может, так оно и надо? Можешь представить себе Элвиса дряхлым старичком? Или старенького алкоголика Джона Леннона? Так, наверное, было надо – чтобы они вовремя ушли. Видимо, их миссия так кончается – сгорают как свечки на ветру, ярко и быстро.

- А ты заметил – сытые музыканты перестают делать что-то стоящее? Цеппелины и Дип Пёрпл после Золотого периода Рок'н’Ролла, как ни пытались собираться в самых разных составах, как ни старались использовать сэмплеры*(33) и прочую технику, ничего дельного у них не выходило.

- Я бы не был столь категоричным. Кое-что стоящее они и потом сделали; и сейчас делают. Мы ведь не всё слышали – из того, что они сотворили. Но во многом ты права. Художник Иванов, написавший Явление Христа народу, специально себя изматывал, проповедуя принцип "художник должен быть голодным". Однако, здесь палочка о двух концах. Если бы Битлз остались в андэграунде, застряли на уровне клубной команды, вряд ли бы позволили себе роскошь работать с симфоническим оркестром и двигаться в области экспериментов. Эрик Клэптон стал богачом, чуть ли не в девятнадцать, и после этого до сих пор творит чудеса. А ведь он, отнюдь, не персонаж из подвала, имеет всё, что только можно желать. Кто его знает, есть ли здесь схема?

- Как бы там ни было, - продолжила Дженни, - эти великие, пережив своих ушедших собратьев, стали какими-то академичными. Драйв у них есть, но... слишком отточенный, и искусственный, что ли? - Дженни на минуту задумалась, потом спросила, - А ты, Кайд, что бы предпочёл... я вот о чём – делать что-то круто, на все сто, и быть неизвестным, или делать качественно, но по-ремесленному, и получить всеобщее признание? Ну, ты понял о чем я?

- Конечно, понял. Не знаю. Все, кто что-то делают, хотят стать звёздами, и нечего душой кривить. А мы с командой сделали не так много. Я это к тому, что не пришло время всерьёз задумываться над вопросом, который ты задала.

Нам так хотелось принадлежать к анедэграунду, быть причастными к альтернативному искусству, быть участниками того, что делают любимые нами артисты. Мы были так наивны, и не задумывались о том, что все нормальные творцы давно уже перебрались из андэграунда в истэблишмент. А знаменитые Битлз, которых нам приводили как хрестоматийный пример, были бунтарями-нонконформистами очень недолго и, по сути дела, всегда стремились попасть в истэблишмент, стать аристократами.

Однажды осенним прохладным утром я позвонил Корине. Знал, что в это время она обычно на занятиях, но так, на всякий случай, набрал номер.

- А, это ты, привет, - сонным голосом ответила Корина.

- Сегодня не учишься?

- У меня только третья пара.

- А потом что делать собираешься, после пары?

- Пока не знаю. Хочешь пригласить на свой концерт?

- Ещё рано. Репертуар не готов.

- Как это? В лагере много песен было.

- Сейчас делаем свою программу. Надоело копировать чужое. Пришло время заявлять о себе. И это надо сделать круто! - с нарочитой помпезностью сказал я.

- Ох, станешь знаменитым, замечать перестанешь, - пошутила Корина.

- Тебя замечу. Пойдём гулять вечером?

Когда я это произнёс, вспомнил Вадика: "Так и будешь в кино водить? А дальше что?" Действительно, что дальше? Я стал много думать об этой девушке. Выражаясь языком классиков-литераторов, "она вошла в мою жизнь", а если по-простому – не выходила из головы. Наши отношения не получали никакого развития. Некоторые из моих ровесников вели регулярную половую жизнь, например Арт и Дженни. Вадик не испытывал дефицита внимания со стороны прекрасного пола; он был разборчивым ловеласом и терпеть не мог постоянства в отношениях с дамами. "Всё проходит, и эта девушка пройдёт", - так он перефразировал известное изречение царя Соломона, когда у него заканчивался роман с очередной пассией. "И ты, Кайд, не торопись, - проповедовал он, - Пока разберёшься, пока поймёшь, что тебе надо, есть смысл переспать, по крайней мере с... Впрочем, каждому своё. Ты песни пишешь, а все поэты – блядуны. Ты, как вампир, должен черпать вдохновение из своего источника, а чтобы творчество не становилось пресным, надо менять источники. В каждом из них, как в разных родниках с минеральной водой, уникальные составляющие".

Похоже, Корина становилась для меня таким источником, в котором все эти составляющие имели место быть. По крайней мере, ничего мне больше не требовалось. Но я не хотел становиться вампиром и тем более, менять источник.

- Заходи за мной, в любое время. Я буду дома, - сказала Корина.

Мы прошли мимо библиотеки и направились к нашей скамейке на спинке которой я в прошлый раз нацарапал ключом К+К=?

- Корина, я люблю тебя.

Девушка молчала. Потом положила руку мне на колено и отвернулась.

- Спасибо тебе. - По её щекам потекли две слезинки.

- Первый раз признался в любви. В кино не видел и в книжках не читал, чтобы кто-то от этого плакал. Может и плачет кто-то от счастья. Только не видно радости на твоём прелестном личике.

- Вряд ли я тебе нужна, - сказала Корина.

- Это почему?

- Не стоит мне всё рассказывать. Тебе будет неинтересно... и вообще. Ты у меня был первый.

- Я, кажется, это понял, тогда ночью.

- Да, но до этого у меня был один парень.

- Теперь не понимаю. - Мне было и грустно и смешно. - Даже если бы я не был первым, никакого значения это не имеет.

- Для меня имеет. Тот парень, он женат. Мы с ним уже несколько лет знакомы. Он намного старше. Мне было лет двенадцать, когда мы стали соседями. И, кажется, с тех пор я его люблю. Иногда казалось, что я его забыла; в конце концов, у него жена и ребёнок. После второй смены, после той ночи я приехала домой. Через пару дней поехала в зону отдыха с отцом. Отца в тот же день вызвали на работу, и я осталась там с подругами. Вечером приехал он. Всё было так здорово... Господи, я тебе об этом рассказываю...

Корина посмотрела мне прямо в глаза, как бы прося прощения. По её лицу текли слёзы.

- Да ладно, рассказывай.

- А потом, утром, к нему другая приехала. С него – как с гуся вода... Я ничего не сказала, собралась и уехала.

- С тех пор виделись?

- Нет. Один раз увидела его издали, перешла на другую сторону. Кайд, ты простишь меня?

- За что?

- Не нужна я тебе, пойми.

- Ты так хочешь, чтобы я ушёл?

- Зачем ты так? Я не хочу, чтобы ты уходил. Я вообще... ничего не знаю.

Вадик как в воду глядел, когда говорил об этих обходительных, галантных мэнах-обольстителях. Что это, Вадикин житейский опыт, которого у меня нет? А, какая разница? Мне стало так обидно за эту доверчивую ранимую девушку. И за себя стало обидно.

- Пойдём домой, уже поздно, - сказал я.

- Ты меня теперь бросишь? - тихо сказала Корина. Я не мог понять, был ли это вопрос или утверждение.

- Глупая.

Я взял Корину за руку и повёл домой.

У нас с Кориной разница в возрасте была едва ли в один год, но я почувствовал себя, в тот вечер как бы, старшим братом. Что было делать дальше – продолжать добиваться взаимности? Есть глупое выражение: завоёвывать сердце. Полная ерунда. Как это можно – завоевать Любовь?

Может, последовать совету приятеля? В конце концов, сколько девчонок вокруг.

Мы не целовались у подъезда, и ничего друг другу не говорили.

XIII

Дженни должна была отправиться с отцом в Югославию. Сначала в Ленинград, там у отца были дела в академии художеств, а на Балканский полуостров просто так, отдыхать. Мы были знакомы с отцом Джейн, Арт имел с ним даже приятельские отношения. Дяденьке было годочков за сорок, он слыл меломаном. В его коллекции имелся весь Beatles и много всякой, по тем временам, редкой музыки, типа Jethro Tull, несколько дисков Genesis и штук пять альбомов Алана Парсона. Многое он привозил из поездок. Пластинки никогда не давал на прокат, но отнюдь, не был скупым рыцарем – если к нему обращался едва знакомый парень, он с радостью пригашал юношу в гости и предлагал переписать всё, что угодно. В этом он усматривал свою миссию пропагандиста и проводника идей настоящего искусства.

Ему нравилось общаться с молодыми. Девчонки были от него в восторге. Обходительный дядька всегда находил для них какие-то пикантные безделушки, он обладал незаурядной способностью удивлять и был неожиданным буквально во всём. Художник имел роман с женщиной, которая была лет на десять моложе его. Бывшая актриса, она работала диктором на телевидении. Дженни женщина была симпатична. Взрослая дочь понимала отца и не чинила никаких препятствий этой связи.

- Молодые люди, у меня к вам предложение, - обратился ко мне и Арту Дженнин папа, - Поживите у нас, пока мы с дочкой будем в поездке. Недельки две, может три.

Мы с Артом переглянулись.

- Ничего особенного, - продолжал дяденька, - Хотите, переговорю с вашими родителями? Мне просто нужно, чтобы кто-то здесь находился. Что вы будете делать, меня мало интересует. Только уговор: если одного нет, другой должен быть на месте.

- О'кей, - согласился Арт.

- Только попробуй кого-нибудь привести! - шутливо пригрозила Дженни, - Я знаю, Кайд из солидарности тебя не выдаст. Но запомни, у меня чутьё! Всё узнаю.

- Больно надо, - отбрыкался Арт.

- Впрочем, мальчики, позволяю вам организовать маленькую тусовку, - предложила Джейн, - Кайд пригласит Корину, а тебе... на кого ж тебя оставить? Лолка в эту компанию не впишется. Нет, серьезно, Кайд, классная у тебя девочка, я за тебя рада. Как у тебя с ней?

- Не знаю.

- Не знаю, - передразнила Дженни, - Прямо-таки слова из тебя не вытянешь.

- Тебе он точно ничего не скажет, - вмешался отец, - Но, есть такой анекдот: Кораблекрушение. Мужичок и красавица-кинозвезда попадают на необитаемый остров. Всё у них прекрасно, провели чудную ночку, обоим понравилось. Утро. Мужичок ходит угрюмый, красавица – в одной набедренной повязке, прекрасная амазонка! "Слушай, надень вот это!" - просит он свою новую подругу и протягивает ей брюки и пиджак. "Чего ради? - недоумевает кинозвезда, - Жарко, во-первых, а потом, разве я тебе не нравлюсь?" "Нравишься, - отвечает, - Ну я тебя прошу, надень, и пойдём, прогуляемся". Отправляются гулять по острову, подруга в этом нелепом прикиде. У мужика сразу классное настроение; обращается к подруге: "Слушай, приятель, с какой девкой я вчера переспал!"

- Все вы такие, - вздохнув, заключила дочь художника.

Прошло несколько дней. Мы с Артом обосновались на новом месте, нам там нравилось. Вечерами мой друг творил – делал карандашом эскизы или писал маслом. Я поигрывал на гитаре или валялся на диване, читал книжки. У нас постоянно играла музыка, в нашем распоряжении была вся коллекция пластинок хозяина.

Однажды Арт пришёл с тремя бутылками болгарского сухого вина и двумя плитками шоколада. Ещё у него была связка бананов и, огромный, как мне показалось, ананас; где он взял африканские фрукты, не понятно. У нас произрастало много всего, но этого добра не было ни в магазинах, ни на рынке.

- Это антураж, - заявил Арт, - Сегодня такая подруга придёт! Звони своей Корине, отмазывай*(34) её на всю ночь.

- Ты, брат, сдвинулся.

- Будущая кинозвезда, - стрекотал приятель, - Приехала сниматься. Здесь картину делают. Мой новый знакомый, режиссёр попросил поработать над эскизами; это было пару недель назад. Вчера я познакомился с Виолеттой. Она только приехала, живёт в гостинице. Ты бы видел, какие ноги!

- А с интеллектом как? - поинтересовался я.

- Какая разница? Впрочем, вроде, не дура. Давай, звони.

- Подожди, ты соображаешь? Мы же дома у твоей подруги.

- Давай, давай, поговорим на тему морали. - Арт плюхнулся в кресло. - Воспитывай!

- Да ладно, мне-то, собственно, какое дело?

- Если не хочешь звонить Корине, есть другой вариант: Виолетта может взять с собой подругу. Но гарантии никакой, что тебе понравится. Две красивые девушки это перебор. Кстати, ты заметил? – если красивая, то, как правило, глупая. И подруга у неё – обязательно умная, но непривлекательная.

- Заметил, заметил. Две красавицы это действительно перебор, неизбежно ведущий к конфликту. А так – красивая и умная дополняют друг друга.

- Правильно. Так ты будешь звонить? Только так договоримся: квадрат*(35) твой. Предупредишь Корину, чтобы была в курсе.

Я встретил Корину в восемь часов, на троллейбусной остановке, недалеко от центрального парка. Пока мы шли, я постарался беспристрастно объяснить ей Артовский замысел.

- Все вы кобели, - сказала Корина, - А я тебе там для чего?

- Слушай, вот это ни к чему! - разозлился я, - Арт захотел интима с девушкой, и вряд ли ты ему нужна в качестве инструмента для осуществления замысла.

Возникла неприятная пауза.

- Прости. Просто... Я тебе и так в тот раз всё рассказала... Может, ни к чему все это? Пойду я домой?

- Ты обладаешь удивительной способностью портить настроение, - как можно спокойнее сказал я, - Пойдём, провожу тебя. Меня это достало!

Корина остановилась, уставилась куда-то в сторону. Я уже выучил девушку настолько, что мог биться об заклад – сейчас у неё на глазах слёзы. Как это просто! – женские эмоции. Так элементарно – взять и заплакать. Терпеть я этого не мог. И в то же время, неприятно было ловить себя на мысли о собственной жестокости. Плакала она, вспоминая своего кавалера, а может, от досады, что любил её не он, а я.

Я первым пошел на компромисс.

- Ладно, успокойся, - Все мы хороши. Моему другу захотелось новых впечатлений. Тебе никогда не хотелось? - В подтексте звучало: "У того, за кем ты бегаешь, есть жена и ребёнок. А ты не эгоистка?" Было обидно за то, что она не понимала, (и ей это было ни к чему) что сейчас меня интересует только она. И мне до лампочки эта Виолетта и Арт с его бредовой затеей. Но Корине от моих мыслей и желаний было ни жарко, ни холодно.

- Я пойду с тобой, - вдруг решительно сказала Корина и взяла меня под руку.

Поначалу мне показалось, что Корина легко справилась со своим настроением. Когда пришли, Арт уже крутился вокруг Виолетты, ублажал её как только мог. Девушка действительно имела незаурядные внешние данные. Она стояла вполоборота к нам, в голубых джинсах, плотно обтягивающих её длинные, стройные ноги, в белой, полупрозрачной блузке, и рассматривала одну из картин на стене. Чёрные как смоль, до пояса волосы, белая кожа, зелёные глаза. Я искоса посмотрел на Корину. Несложно было догадаться, о чём она думает.

"Постараемся извлечь выгоду из того, что имеем", - рассуждал я. А имели мы следующее: одаренная матушкой-природой красавица Виолетта, перед которой не устоит ни один нормальный мужик. Мой приятель являл собой подтверждение тому. Моя задача в данной ситуации – игнорировать факт присутствия девушки, достойной появиться на обложке любого самого престижного светского заграничного журнала, и дарить восхищённые взоры Корине, давая тем самым ей понять, что кроме неё, моей возлюбленной, для меня никого во всем мире не существует, даже Виолетта.

- А вот и хозяин с девушкой, - сказал Арт.

Корина удивлённо посмотрела на меня, потом едва заметно кивнула, сообразив, что это часть Артовского плана (та самая часть, про которую я просто забыл сказать по дороге).

- Я полагаю, вы не скучали? - начал я.

- Нет, меня развлекают, - сказала Виолетта, широко улыбаясь. Улыбка у неё была шикарная. - Это ваши картины?

- Мои, только я не художник. Кое-что писал Артур, остальное мои друзья.

- Кайд – поэт и музыкант, - включился друг, - Если очень хорошо попросишь, он для тебя споёт.

"Вот это ты, братец, зря, - мысленно обратился я к Артуру, - Попробуй тут спой! Будет потом как тогда в горах, ещё одна сцена ревности – для кого пел? на кого смотрел?".

Помните замечательный советский фильм «Семнадцать Мгновений Весны»? Там Штирлица и радистку Кэт гестаповцы останавливают на посту, проверяют документы и русская девушка Катя начинает нервничать. Хладнокровный разведчик Исаев подставляет ей рукав с расстёгнутой запонкой и говорит: "Ингрид, помоги". У нас получалась подобная ситуация, но моя уловка была банальней. Я не нашел ничего, кроме как сказать Корине: "Пойдем, поможешь мне приготовить кофе".

- Я могу помочь, - вызвалась Виолетта.

- Не стоит, - вмешался Арт, - Они справятся. Лучше я тебе диски покажу. У Кайда потрясающая коллекция.

Когда мы зашли на кухню, я поцеловал Корину в носик. Она прижалась ко мне, потом посмотрела в глаза:

- У тебя ещё не пропало желание водиться со мной?

- Я терпеливый, - одна из причин, по которой ты сама от меня ещё не сбежала.

- Это точно. Я подругам не рассказываю столько, сколько тебе.

Мы допивали вторую бутылку вина. Корина чуть повеселела. Виолетта оказалась внимательным слушателем, Артур болтал без умолку. Мне показалось, что у моего друга есть все шансы на успех; он уже намекнул, что Виолетте совсем не обязательно возвращаться в гостиницу.

- Да, Вы можете остаться, - сказал я, - Чувствуйте себя вольготно. - Почему-то я и Корина обращались к девушке на Вы; Виолетта и Артур говорили друг другу ты.

- Конечно, оставайтесь, - подыграла мне Корина, - Зачем вам куда-то идти?

- Ребята, а давайте перейдём на ты, - предложила Виолетта, - Вы не против?

- Вот, вот! - обрадовался Артур, - По-моему, за это следует выпить.

Вдруг в дверь постучали.

- Кто бы это мог быть? - удивился Арт.

Я пошёл открывать. На пороге стояла неизвестная мне девушка.

- Простите, Виолетта у вас?

- Да, проходите, - пригласил Арт.

Виолетта вышла в прихожую.

- Извините, - сказала незнакомка, - Можно нам переговорить?

Я оставил девушек наедине, даже прикрыл дверь, и вернулся на место. Но вновь пришедшая, говорила громко и отчётливо, и нам почти всё было слышно.

- Ты с ума сошла! Он рвёт и мечет. Пристал ко мне: "Где, говорит, эта кукла? Что она из себя возомнила? Если через полчаса не отыщешь, убирайтесь завтра обе туда, откуда приехали! Близко вас на съёмочной иплощадке не будет! Ассистент купит билеты, и мотайте обратно в Киев". Я взяла мотор, и сюда.

- А как ты меня нашла? - недоумевала Виолетта.

- Потом объясню. Собирайся.

Корина была на кухне. Я попытался успокоить друга.

- Ладно, брат мой. Всё, что ни делается, к чему-то делается. Насколько я понял, девочки говорили про этого режиссера?

- Плевать мне на режиссера! - раздражённо сказал Арт, - И на их карьеру! Всё, блин, делается через постель.

- А чего ты так разбушевался? Подумаешь, приключение. В этой ситуации есть даже преимущества. Приедет Дженни, посмотришь своими честными глазами в её честные глаза.

- Да помолчи ты, моралист. Ещё нотаций твоих не хватало.

Корина закончила мыть посуду на кухне, вошла в комнату. Мне показалось, она ликует. Однако, после её реплики я стал сомневаться:

- Арт, а ты пригласи её как-нибудь днём. Ну, наверное, будут дни, свободные от съёмок? Если в следующий раз придёт, всё будет наверняка, а если нет – и сокрушаться не о чем.

- Это мысль, - согласился приятель, и сразу смягчился, - Ладно, мне здесь делать нечего, мешать я вам не собираюсь. Au'revouir.

to be continued...

Примечания автора:

*29 - имеются ввиду джинсы

*30 - торговая марка

*31 - администрация гостиницы

*32 - фирма – престижный, качественный товар; турция или китай – соответственно, ширпотреб

*33 - сэмплеры или сэмплерные инструменты – синтезаторы и другие электронные вспомогательные устройства, позволяющие играть звуками любых живых инструментов – барабанов, скрипок и так далее, только на клавишах.

*34 - отмазывать у родителей – отпрашивать, скажем, на ночь; ещё одно значение слова – защищать, создавать алиби

*35 - квадрат – квартира (сленг)

Вернуться на страницу "ЛИТЕРАТУРА"