Это окна Пути в сияющих лабиринтах Духа, собрание следов, оставленных на винтовой лестнице Сознания, огненные пирамиды в ледяном космосе Присутствия; эфемерность Бытия в абстракции Пустоты

Саша Кю

ОХОТА НА АНГЕЛОВ

или

БОГАМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ

цыклЪ 01: солнца трепетная плоть

цыклЪ 02: кипящая осень реальности

цыклЪ 03: венок на радостную шею

цыклЪ 04: небо целует в лоб

цыклЪ 05: Лилит

цыклЪ 06: жёлтые трупы листьев

цыклЪ 07: изнанка пустоты

цыклЪ 08: лабиринт кончаний

цыклЪ 09: любовь как способ бытия

цыклЪ 10: неконченое

цыклЪ 11: вертикальные позы сердец

5.ЛИЛИТ

И было Влагалище с Пустотой, заключенной в Нем. И созрело Оно, и появилась Плодотворная Среда, суть Космос. И вошел Господь в Космос, и излил Семя Свое, которое стало распространяться, создавая Вселенную. А звезды и привязанные к ним планеты есть Сперма Господа.

I

Любая сложность – только ложь.
Любая истина – верна.
Так будь проста, когда уйдешь, –
и не останешься одна.

Твое сознание – слабо
и фрагментарно, словно дождь.
Одень изящное жабо,
но не забудь – кого ты ждешь.

II

Твои глаза – как телефон;
но как пленительны уста!
И – вот... Уж близко он –
но нет на нем креста!

О как сияет дивный взор!
Как странен он и отстранен...
Как будто на тебя в упор
он прямо с неба наведен...

III

К ея чарующим устам
с тоскою томною прильни...
Отдай закаты небесам, –
и вы останетесь одни.

Когда в сладчайшей из нирван
любовь тела соединит, –
покинув Вечный Океан,
пред вами явится Лилит.

IV

Ее безмолвен будет глас, –
своей вселенской немотой
он до краев наполнит вас...
О смерти лишь мечтать такой!

Та смерть прекраснее стократ
всех счастий и страстей людских;
она покажет рай и ад –
и возвратит в круг дел земных.

V

Лилит! Предвечная Лилит
качала колыбель времен.
И рек Второй – Тот, Что Хранит:
"Отныне – да прервется сон!"

И Первый – Тот, Что Создает –
изринул из себя Закон.
Был мир – того Закона плод:
так первый начался эон.

VI

Их – Трое. Вот из Них Один –
Создатель, Демиург, Творец:
он смену действий и картин
подводит под златой венец.

Другой – антагоничный пол:
Творцу он противостоит, –
и все, что создал тот и ввел,
разрушит или извратит.

VII

Последняя – Та, Что Придет;
а мы ее Лилит зовем.
Ее удел – свершить Восход
и дать соединиться Трем.

В ней пола нет, – она его
не ждет, как ты – постель,
возникшая из Ничего:
в ней Пустота Единства – Цель.

VIII

Но вот – Восход ее свершен,
полна Единством Пустота.
Пришел к финалу сей эон, –
все встало на свои места.

Теперь – пора метаморфоз:
Творец – в Лилит преображен;
а Разрушитель стал – Христос,
устами неба напоен.

IX

Шесть комбинаций, шесть триад
составится из Трех
в шести эонах. И – закат:
седьмая из эпох.

При ней откроется Ничто, –
и из него Лилит
себя сквозь весь Живой Поток
во Все перетворит.

X

Эон закончится седьмой, –
и Соком брызнет Плод,
что тихо зреет под землей
Околоплодных Вод.

И совершить семь раз Восход
в нем новых Трое ждут:
Тех, Кто Прошел, – в себя вольет
Единый Абсолют!

XI

И сгинув смертию такой,
и возвратясь затем назад,
как должно, – обретешь покой,
а, может быть, – уйдешь в закат.

И, выйдя из пучины страсти
на солнечный покоя брег,
узри: ничто не в нашей власти, –
так здесь безволен человек.

XII

Лишь тела узницу покинув –
душой свободу обретешь;
живи, сомнения отринув –
но не забудь, кого ты ждешь.

Прими его в свои объятья –
не больше, чем на полчаса.
И вот – люби! Все люди – братья.
Над всеми плачут небеса...

6.ЖЕЛТЫЕ ТРУПЫ ЛИСТЬЕВ

Разглядишь ли пустоту за звенящим туманом вещества? Расслышишь ли молчание покоя сквозь бряцающую поступь пространства? Распознаешь ли наслаждение печали в леденящей душу тьме времени? – Вот множество вопросов, на которые ответов не отыскать; вот множество ответов, которые появляются, став ненужными. Ибо – отпадает потребность в вопросах и ответах.

ВИДЕНИЕ №13

Как хорошо искать покой
в сетях разврата,
где жизнь всегда течет рекой, –
а смерть крылата.

Вот чаша, полная вина,
и дым табачный, –
пред алтарем стоит Она
и тихо плачет.

О чем же, горя не тая,
с такою болью
на мертвых досках бытия
ты чертишь солью?

О той ли странной красоте,
что так искала, –
а чья-то дерзостная тень
ее украла?

Или о том, кто так молил
тебя стихами,
что ангел вещий осенил
его крылами?

Вот чаша, полная вина, –
о чем же плакать?
Испей ее до дна, она –
дорога в радость.

Вдохни веселье в два глотка,
как дым кальяна,
в клубах душистых табака –
твоя нирвана.

Ведь ты же знаешь – только здесь
твоя арена,
прими же все таким, как есть, –
и будь блаженна!

ДЫМ ЛЬДА

Впереди –
синий лед в твоих глазах;
подожди, –
пусть исчезнет страх.

Расскажи
моим пальцам о себе:
тот, кто жив, –
не страдает о судьбе.

Не жалей
об ушедших небесах, –
в пене дней
мы остались на весах.

Вот края,
от которых мы пьяны;
ты и я –
как агония весны.

Как вино,
капли неба на устах:
не грешно
жить в назначенных ролях.

За землей
мне все кажется другим, –
мы с тобой
превратились в синий дым.

МЕТАФИЗИКА СНА

Быть может, – я уснул в далекий день, когда
я не был здесь. Но где я был тогда?

Кем я рожден? Какие ангелы мне пели?
Придя в себя в дарованном мне теле,

я вижу странный мир: такие же, как я,
в клетях громоздких тел, земного бытия

пытаются понять жестокие законы, –
и падают, как строки, заключенные в бутоны;

им – падать дальше, в этом – счастье их.
Их не тревожит свет созвездий золотых;

вот стрелки их часов, – все время на нуле.
Они останутся бродить в пленившей их земле;

куда же денусь я? Но если это сон –
то что увижу там, где буду пробужден?

СНОХОЖДЕНИЕ УМА

В крамольных снах желая пробужденья,
молчу молитву и кричу: аминь!
Но что-то говорит – сомнения отринь,
и вслед за смертью обретешь рожденье.

Одно мгновенье райского блаженства,
а после – пусть наступит тьма!
Сходя с последнего и шаткого ума,
я постигаю горечь совершенства...

ВИДЕНИЕ №15: УБИЙЦА ДУХА

Где пировали нимфы и дриады,
изнемогая без мужской любви,
через узор невидимой ограды
с мольбою тихою, – сорви меня, сорви! –

маня плодом мерцающего лона,
воздела длани в аметистовых перстнях
та, что подобием дарящей смерть Горгоны
в природных отражалась зеркалах.

Она любила так самозабвенно!
Венера по сравненью с ней – дитя...
Но в миг блаженства сбрасывала пену
с очей своих и, взоры обратя

к лицу познавшего ее природу,
с несказанной любовью и тоской,
на миг давала счастье и свободу,
а навсегда – забвенье и покой.

НЕБО НА УСТАХ

Так я погибну, до вершины не дошед:
меня погубит декаданса бред,
размоет дождь мой одиночный след, –
и свистом ветра будет прах отпет.

И, предваряя свой последний вздох,
я вспомню все, что подарил мне Бог:
вот губ твоих алеющий восток, –
и капли неба на губах как эпилог.

И я, приговоренный на расстрел,
слагал стихи, – а для тебя не пел;
но, забывая обо всем в сплетеньях тел,
к тебе слабеющей душою я летел.

Забросив крест, которым был распят,
я пью любовь как самый верный яд:
вот губ твоих пылающий закат,
где поцелуй – ворота в райский сад!

ВОСХОЖДЕНИЕ

Забыв о предсказаниях гадальных,
я восхожу, сатир и полубог,
средь губ – двух арок триумфальных –
под языка отточенный клинок.

И он меня в безумье повергает,
даруя наслаждение земли,
от хладного забвенья пробуждает, –
и шепчут небеса: скорей внемли!

И, сбросив сон – колоду карт игральных, –
я восхожу, бунтующий инок,
средь губ твоих – диезов атональных –
под языка бестрепетный смычок!

ДВОЙНИК

Шагай, шагай по желтым трупам листьев, –
ты, призрачный осенний декаданс, –
и нить судьбы переплети в петлю амнистий,
забвенье – в судоржный экстаз.

И словно голос, тайным смыслом полный, –
ты, хладный и немеющий закат, –
пустив по черным венам яд любовный,
агонии вдыхаешь аромат.

Твори богам своим молитвы апелляций,
с утра включая антикварный нимб, –
и ангелы тебя в финальном танце
пинком отправят на Олимп.

Шагай, шагай цепочкой лживых истин, –
в которой же из них един твой лик?
Ведь ты – как я: на желтых трупах листьев
очередной блефующий двойник.

ПЛОТЬ ТЕНИ

На Божий Суд не купишь адвоката
и не предъявишь Ангелу расчет, –
когда, пустив на ветер все дукаты,
казной твоей распорядился Черт.

Недолго жить еще тебе под небом, –
душа не любит тело ожидать:
ты будешь крыльями своими предан,
когда настанет время улетать.

Лишь вспомни: плоть – пленительно слепа,
а страсть – стремительно ничтожна;
и как проста Его Единая Тропа, –
как вне ее все до безумья сложно;

как тень твоя кидалась на Охоте
под пляшущие дула автоматов, –
и сорвалась на самой тонкой ноте!
Но светел день за трупами закатов...

7.ИЗНАНКА ПУСТОТЫ

А чертовы ангелы шьют нам карму, каждое мгновение вплетают в проклятую ткань, целые пухлые тома упрятаны в их кармотеках, в пыли и паршивой паутине… И как отмазаться от клейкой этой протоплазмы, которая залепляет нам глаза и уши, затыкает рты, переиначивает мысли и чувства, гноящейся опухолью разрастается в мозгах и отбирает у нас нашу жизнь? Как уйти от этого, скрыться от всевидящей беспристрастности, покончить навсегда с давлением Бога?
Убить этих чертовых ангелов, выдраться из-под пригвождающих игл и разорвать их бездарное шитво, став больше, чем карма, чем жизнь и смерть; мощью и пробужденностью своего сознания, ледяным пламенем изначальности очиститься от эфемерности восприятия!

ГОМЕРИЧЕСКИЙ ГИМН

Проснувшись в полночь – взъерошен черт,
ибо сказано:
во дни ваши – детей не найти;
в окрик лунный открыты глаза дверей, –
в повторение дней № 7.
В сущности, мы ставим –
пробу на экспансии богов!

Где те, что завтра распнут на травах – тебя?
В центре земли, умирать не желая,
подвесили ложе твое в прокрустову пену любви, –
в наказание за Апофеоз!
Вот весна твоя – инсайт паранойи…

СГУСТКИ ВЕТРА

Мы – сгустки ветра.
В бескрайней пустоте мы движемся,
и игры света и теней не властвуют над нами:
движение, что цели не имеет,
живет в сознаньи сгустка ветра.
Мы слышим музыку воздушных колебаний;
пути астральных разрушений и творений
нам ведомы как место обитания.

А наша суть – движение:
в покое пребывая, мы распадаемся
и умираем, беспечально и бесстрашно.
Но прекратить движенье невозможно,
покой для сгустка ветра –
лишь переход в иные сферы,
в изнанку пустоты…

ДАО

Я тронулся к полудню… словно лед весенний,
вдоль берегов, извилисто пологих и чужих,
плывущий в сторону, где пенья птиц не слышно,
а лишь трава сушеная горька, – ломаясь под давленьем
солнечных лучей игривых в крошево, седое и безмолвное,
пред ликом вечного круговорота рождений и смертей,
что веселят богов на их заоблачных вершинах, –
чтоб растаять тихо, в безвестной сумрачной дали,
на том краю земли, который неизбежностью зовется
для уплывших в никуда, для опаленных светом
безмятежности небесной: там божество прекрасное
жестокостью наивной, первозданной, в тенях ветвей
и паутине, ласково незримой, прельщает, игрой зарниц
и ожиданий полно, желанием слиянья вдохновляя
мой путь среди таинственных огней и берегов,
зовущих в свои сети…
итак: я тронулся…

ЗАКЛЯТИЕ

Недвижим, весь в магических заклятьях,
я погружен в глубоководный сон, –
и, словно бы узор зеркальный, мать их,
я в каждой капле неба отражен.

И в мутном фиолетовом тумане
причудится, – как в коме, как в раю, –
ах! влезть бы мне сейчас в аэросани,
и улететь подальше, мать твою!

Но жаль, стоит нелетная погода –
и кружит ветер, и ебошит снег…
А я, простой российский Квазимодо,
у финишной черты кончаю бег, –

и падаю, недвижим, бездыханный;
и в тот же миг веселый, теплый Бог,
все с тою же улыбочкою странной,
мне отрезает яблочный пирог.

ПОРНО

А ворон не вскричал еще,
и беркут не взлетел,
тигрица с тигром рыскали
по солнечным полям.
Но ведьмино влагалище
раздвинуло предел, –
и струи спермы брызнули
по внешним сторонам.

А Млечный Путь предательски
на небе наследил,
тигрица с тигром прыгнули
в разорванное дно.
Как сновидений отблески –
поллюции в кредит,
хрустящих членов выстрелы.
Вселенское порно…

АБОРТАРИЙ

Память – кладбище мертвых мгновений,
время – веселия патронташ.
Цель – конвоир депрессивных сомнений,
рай персональный – на абордаж.

Жизни сгусток – эпилепсией сердца
бьется в эксклюзиве конца.
В психиатрическом абортарии детства
реанимирован мозг мертвеца…

СВЕТ

О чертов свет! В сомнениях тревожных
мы отдаем на откуп нашу плоть.
В стенаньях истины и увереньях ложных
подсел на провокацию Господь.

И что? А нам в таких раскладах –
одно лишь солнце светит под луной.
И мы рыдаем в гулких анфиладах, –
и причитаем в пустоте земной.

А этот свет! Он паутиной липкой
опутал наши члены и мозги.
И забавляет муторностью зыбкой, –
и заглушает громкие шаги.

Но что он нам? В ликующих засадах
он не поймает нашу тень.
И мы рыдаем в гулких анфиладах, –
и, хохоча, шагаем в пустоте!

ВОПЛЬ

Я глас народа, вопиющий к небу
о мести за поруганную честь:
Ты отдал нас ублюдкам на потребу –
зачем? Скажи, Господь! Пока Ты есть…

На униженье и на растерзанье
мы призваны Тобой, и нас – не счесть.
Ты дьяволу нас предал на закланье!
Зачем, Господь? И где теперь Ты есть?..

НЕБО

Праведным гневом наполнен мозг,
в гроздьях кипящего гнева,
в молниях великолепных угроз
тирады сыплются с неба.

С неба, которое нам дано
как концентрат покоя.
Что мы без неба? Без нас оно –
небо совсем другое.

ОХОТНИК НА АНГЕЛОВ

Мы быстры, словно кошки, как волки точны,
мы не ждем ничьих оправданий:
без инстинктов в дебрях волшебной страны
не пройти никаких расстояний.

Мы послушны, как грабли, особенно тем,
кто наступит на нас с пулеметом:
мы – последнее племя свободных чертей,
и на Ангелов – наша охота.

Нам плевать на родню, что гонит смолу
в подземельях. Рабы Люцифера!
Они продали крылья, подсев на метлу,
их не держит, как нас, атмосфера.

Мы идем на охоту – один на один,
нимбы Ангелов – наши трофеи.
Мы ложимся на дно, где ждет кокаин
и нектаром убитые феи.

Нам всегда нипочем жара и мороз,
без жратвы тренировка веками.
Мы способны проникнуть Ангелу в мозг, –
а затем изловить руками.

Они так похожи на глупых макак,
сидят, как шашлык на вертеле.
Я – Охотник на Ангелов, в этом – мой кайф,
моя жизнь и мое бессмертие.

8.ЛАБИРИНТ КОНЧАНИЙ

И как же почувствовать себя – фрагментарностью пергамента, когда – скрещенные ноги на уровне груди и руки, не знающие покоя, не устали еще перелистывать страницы ненаписанных книг; и это главы, в которых рождает вселенная, с кровью и спермой, новые вихри, иные времена, где мы непостоянны, как ветер на окраине ночей, а чернила заменены на клавиши и курсоры; и в этих оргазмах – рассветы, в этих кончаниях – бесконечность, в этих частицах – целостность безграничности; и вот – мы, и кроме – мир, и вне – вселенная, и внутри нее – мы.

АЛЛЮЗИИ

Как много девушек хороших
в тумане моря голубом…
Что ищешь ты, с лицом Гавроша,
прибив старуху топором?

И сон четвертый не приснится:
златая цепь на дубе том.
Течет слеза с тугой ресницы, –
но к черту думы о былом!

На островах Архипелага –
седьмая Пятница уже;
змеей ползет хмельная брага,
как дохлый белый конь, к душе, –

и пляшут музы и хариты
под дудку Леля-пастуха!
Летит нагая Маргарита
на первом крике петуха;

Лолита, полная желанья,
с ключом в раздвинутых ногах:
лежит морфин в ее кармане,
как будто облако в штанах!

И вот вам весь психоанализ…
Ну на черта ей, дуре, Фрейд, –
когда такой могучий фаллос,
поднявши флаг, встает на рейд?..

О ДЕВАХ И ГЕРОЯХ

Кто, кто из вас, великие герои,
проведает о буднях наших дев –
и тотчас же подавится слюною,
испробовать их плоти восхотев?

Их плоть так завлекающе желанна…
Но души их – в нездешних небесах:
беседуют, бесстрашные, в нирване –
с клинической улыбкой на устах.

Кто, кто из вас решился бы нарушить
их жизни тихий, эфемерный ход –
и, умирая, с наслажденьем слушать
их дум девических заветный код?

Увидев, как они приносят жертвы
трехглавому мистическому льву,
спросите их: прекраснейшие стервы!
тому ли вы отдались божеству?

Кто, кто из вас, невиннейшие суки,
освободит героев падший дух –
а после на себя наложит руки,
не оскорбляя их дебильный слух?

И в мире гармонических звучаний
произрастет из плоти их святой
цветок Любви и Блядского Страданья –
и тотчас же подавится слюной!..

УСТА

Отверзнитесь, уста!
Веселье – горше муки.
Пылает средь тоски
ваш адекватный бред;
В объятиях креста,
восторженные суки,
окровленной строки
целуйте жаркий след!

Ведь вы – уста из тех,
что требуют расплаты
и строят на крови
свой сексапильный храм, –
пришли, ломая смех,
дебильные солдаты,
даря огонь любви
с напалмом пополам!

АВЕ МАРИЯ

Аве Мария! Дымом молитв
окуриваю твой лик.
Памятью сердца в бронзе отлит
рвущийся в небо крик.

Память исполнена радости дней,
сердце – печаль хранит.
Слышишь ли ты за звоном мечей
шепот немых молитв?

КТО Я

О, кто я есмь? И есмь ли я –
лишь символов полуночная вера?
В стенаньях угасающей Химеры
я слышу жизнь, она – моя!

Вот знаки неба, в них – мое рожденье,
как бриллианты слов в строке судьбы.
Так звуками архангельской трубы
зовет к себе Творец свое творенье!

СВОБОДА ВЫБОРА

А женщины избранникам своим
дают земное наслажденье, –
ввергая разум в помутненье,
сердца преображая в дым.

По россыпям небес и по телам
желания бесцельные блуждают;
а есть ли край, где выбирают?
Я душу – Ангелам отдам!

О ГАРМОНИИ

Кто дебилизм, отроду не присущий,
возвел в закон, – и тем поставил крест
на власти, в подсознание зовущей,
при этом думая, что он богат, как Крез;

и кто подсел на крюк идиотизма,
спеша в дурдом, с тянущейся слюной,
где по нему братва устроит тризну –
и раньше времени отправит на покой;

и кто в маразме дряхлого склероза
остановил больных воспоминаний бег,
пустив по вене сам себе шипом от розы
тот, самый, первый, непрощеный, – грех;

и тот, кто вырос до шизофрении,
распавшись на динамику имен,
где каждое – страдание мессии,
и в каждом – бесконечно повторен;

и тот, кто в филигранности сознанья
всех вышеперечисленных несет
в своем мозгу, – как символ мирозданья,
как личного бессмертия оплот, –

всех вас, друзья, я славлю и лелею,
всех вас готов я в губы целовать!
Вперед! Вперед! Под знамя Назорея,
срывая с глаз Каинову печать!

ОТЗВУК

Когда б упрятал кокаин
в тебя иных иллюзий подвиг, –
ты слышал бы блаженный отзвук,
о мой божественный кретин!

Дрожал бы отзвук тот в слезах
убийц, пред Господом невинных, –
двух полушарий депрессивных,
о мой плешивый падишах!

В очках закатов у яранги
читая след своих мозгов, –
ты б стал огнем сплетенья слов,
о мой взбесившийся архангел!

ПОЛЕ

Ты – поле моих поцелуев:
в траве его я очищаюсь,
купаясь в росе как младенец,
рожденный в облике Жизни.

Пропитаны запахом Бога,
одним на двоих безвозвратно, –
и стали единым Солнцем
в бездонной радуге Тела!

ЖРИЦЫ

Безотказные шлюхи ночных баррикад,
ненавидимые обезумевшим сбродом,
вы – хранители славы, в которой распят
Растафари Индивидуальной Свободы.

Открыватели первых основ естества,
повторяйте магические заклинанья!
Звонкий ревер оргазма рождает слова –
как начало сознания и мирозданья.

СНЕГОПАД

Мы все погибнем под картечью снегопада,
заполонившего вселенную навзрыд,
храня покой в проклятии приклада –
и тишину, похожую на взрыв.

И я похороню свою беспечность
в тот день и час, когда я стану пуст,
когда волью в себя немую вечность –
и нечто, так похожее на вкус…

ВНЕ

В нелинованных листах – стон,
на полях их навсегда – снег.
Я от тех давно отстал, кто,
задыхаясь, выпадал в бег.

И, в кружащем по краям сне,
разорвали на ходу цепь.
Ты – внутри и, значит, я – вне,
как в раю – вода, в аду – хлеб.

Я

Я – вихрь, что кружит времена
в абстрактной плоскости упадка.
Я – эпицентр покоя дна,
в котором жизнь кротка и кратка.

Я – снег, летящий сквозь века,
перекрывая все пространство.
И смерть, в которой так легка
твоя тоска эротоманства…

ТОСКА

Это безумство, полное огня,
это запеченная в смерти радость,
это пепел, опадающий с меня,
это угасающего неба самость.

Это то, что остается навсегда
среди поджаренных камней и мозгов, –
высоковольтным напряжением в проводах
зияющей тоски без слов.

ПРИЗРАК

Тоска! Мне с крыльями твоими
увы, теперь не совладать.
Меж ног твоих я потеряю имя –
и обрету каинову печать.

И буду я бродить, нежданный,
как призрак на пирах чумы, –
и танцевать в агониях канканы,
и ожидать прикосновенья тьмы.

обкончание на следующей странице               вернуться на страницу "Литература"

Copyright © oldjohn, 2003. All Rights Reserved